Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах] - Семен Аралов

И сегодня порой медлят чиновники на границах с проверкой дипломатических документов. Они прекрасно знают, что международное право запрещает задерживать дипкурьеров и следующую с ними диппочту. Но приказ есть приказ… Вот почему государства так тщательно следят за отношением к их дипкурьерам в других державах. Вот почему на эту должность берут людей мужественных, стойких.

Дипкурьеры И. И. Лякин и М. П. Мошков выехали в командировку во Францию в конце мая 1941 г. Им было дано задание попасть в оккупированный немцами Париж. Там, после переезда дипломатического корпуса вслед за правительством Петэна в Виши, осталось советское генеральное консульство. С большим трудом дипкурьеры доставили диппочту в столицу Франции. Им приходилось ехать в воинском эшелоне, потом в тамбуре переполненного вагона. Выматывали бесконечные ожидания подходящих поездов. Все это время их не покидало чувство надвигающейся на Родину грозы.

В Париже отдохнуть не удалось. По решению оккупационных властей всем консульствам и миссиям предписывалось перевестись в Виши. Необходимо было вывезти в СССР около 500 килограммов диппочты. Разработали маршрут: наиболее подходящим показался через Виши в Рим, потом в Берлин и в Москву.

Сложным был путь, но самое большое испытание ожидало дипкурьеров в трехстах километрах от Рима, у небольшой станции Джиованни-Персичисто: паровоз их поезда, шедшего с большой скоростью, сошел с рельсов. Произошло крушение, в котором погибли многие пассажиры. Головные вагоны превратились в кучу покореженного железа. К счастью, дипкурьеры ехали в последнем вагоне. Но и он слетел с колесных тележек, в нем были убитые и раненые. Дипкурьеры отделались сравнительно легкими травмами.

Очнувшись, они стали выгружать диппочту через окно, так как передний тамбур был смят в лепешку, а дверь заднего заклинило. Вскоре к месту происшествия прибыла итальянская воинская часть. Через некоторое время было объявлено, что пассажиры, едущие в Берлин, должны пересесть в поезд, следующий в Мюнхен. Поезд стоял примерно в трехстах метрах от места катастрофы. Перенести вдвоем полтонны диппочты дипкурьерам было сложно. Тогда И. И. Лякин обратился за помощью к итальянскому офицеру. Тот предоставил в их распоряжение пятерых солдат. Солдаты за один раз смогли взять только часть диппочты. Лякин вместе с ними направился к мюнхенскому поезду. Но только вализы оказались в тамбуре, как поезд тронулся! Мошков с половиной диппочты оставался на станции! Лякину пришлось «рвать» стоп-кран.

Прибыв в Мюнхен, дипкурьеры выяснили, что поезд на Берлин будет только утром, и им пришлось всю ночь стоять на платформе рядом с вализами, так как вокзал был переполнен.

Утром 20 июня, когда состав подали на посадку, они увидели, что он уже до отказа забит пассажирами, в основном военными. Пришлось обратиться за помощью в отделение спецслужбы гитлеровцев при вокзале. Начальник дал распоряжение двум сотрудникам посадить «русских дипломатов». Лишь при их помощи, высадив пятерых немецких офицеров, И. И. Лякин и М. П. Мошков расположились в шестиместном купе вагона.

В Берлин прибыли вечером. Город был затемнен. Их никто не встречал. После больших трудов поймали два такси и к 12 часам ночи прибыли в посольство. Дипкурьеров тут же вызвал посол, которому они рассказали о всех своих приключениях. После пережитого они крепко уснули, а в пять часов утра были разбужены сотрудником посольства Стригановым. Он им сказал: «Все то, что вы с таким трудом вывезли из Франции, уничтожено». Дипкурьеры сразу поняли: началась война… Пройдет еще много времени, пока персонал советского посольства вернется на родину.

Невозможно в одном очерке даже коротко рассказать о всех примерах мужества и стойкости, проявленных советскими дипкурьерами.

…Впервые о дипломатических курьерах я услышал еще мальчишкой. Конечно, читал знаменитое стихотворение В. Маяковского о Т. Нетте. Я представлял себе дипкурьеров героями военно-приключенческих романов. В моем детском воображении они стреляли, боролись с врагами и, главное, всегда их побеждали.

Однажды, когда ребята из нашего двора играли в «чижика», у подъезда остановилась грузовая машина. Из нее вышли женщина и худощавый парнишка, чуть постарше меня. Грузчики стали вносить мебель в подъезд. Вскоре мы уже знали, что к нам переселилась семья погибшего во время войны дипломатического курьера И. И. Хромова. Сына звали Володя.

В сентябре 1942 года дипкурьеры Н. Д. Шмаков и И. И. Хромов сопровождали дипломатическую почту СССР на борту грузо-пассажирского парохода «Сталинград», следовавшего в составе конвоя РС2–18 из Рейкьявика в Архангельск. 13 сентября в Баренцевом море в 120 милях западнее острова Медвежий судно было торпедировано фашистской подводной лодкой и стало быстро тонуть. На плаву «Сталинград» продержался всего 3 минуты 48 секунд. Поэтому точно воспроизвести события трагедии не могут даже ее участники.

Незадолго до взрыва старший механик судна В. А. Плавинский, свободный от вахты, отдыхал в своей каюте. Возвращавшаяся на родину переводчица советского консульства Е. А. Пузырева накануне принимала роды у одной из пассажирок. Измученная и уставшая от пережитых волнений, она, вернувшись к себе, разделась и тут же легла спать, забыв о приказе капитана А. Н. Сахарова: всем пассажирам спать в одежде.

Около 9 часов утра взрыв страшной силы потряс судно. Погас свет. Из порванных трубопроводов повалил пар. Старший механик бросился в машинное отделение. Но его уже не существовало. Все стоявшие на вахте моряки погибли. Тогда Плавинский выбрался наверх.

Е. А. Пузырева в это время, ругая себя за недисциплинированность, лихорадочно искала в темноте свою шубку. Наконец, накинув ее поверх ночной рубашки и схватив сумку с медикаментами, поспешила на палубу. Первым, кого она увидела, был лежащий навзничь дипкурьер Шмаков. Пузырева хотела оказать ему помощь, но, наклонившись над ним, поняла, что уже поздно.

Дипкурьеры на судне располагались возле кают-компании, в курительном салоне, имевшем выход к шлюпкам. Если Н. Д. Шмаков во время взрыва находился в салоне и был там ранен, то его кто-то, возможно И. И. Хромов, вынес на палубу, пытаясь спасти.

Тем временем «Сталинград» оседал на корму, все быстрее проваливаясь в пучину. С мостика раздался приказ капитана покинуть аварийное судно. Заревел паровой гудок. Матросы пытались спустить шлюпки. Их на борту было восемь. Наконец одна из них была спущена. Несколько человек заняли в ней места. Многие моряки бросились с палубы в воду, стараясь доплыть до спасательных плотов. Среди них был В. А. Плавинский.

Выполняя приказ, Пузырева села в шлюпку. Там она увидела Хромова. Шлюпка была переполнена, и моряки никак не могли оттолкнуть ее от борта «Сталинграда». Чувствуя, что гибнущее судно затягивает шлюпку за собой, Евгения Арефьевна прыгнула в воду, увидев краем глаза, как за ней последовал Хромов. Она успела отплыть несколько метров от воронки, образовавшейся на месте погружения корабля. Эта воронка стала местом гибели и шлюпки, и большинства моряков и пассажиров «Сталинграда», среди которых был и только что родившийся ребенок, члены команды погибшего ранее теплохода «Родина», сотрудники чешского посольства и другие.

Е. А. Пузырева больше И. И. Хромова не видела. Его видел В. А. Плавинский, которого моряки вытащили на спасательный плот. Дипкурьер был недалеко от плота, ему уже протягивали руки. Но тяжелая сумка с диппочтой мешала плыть. Набежавшая волна накрыла Ивана Ивановича навсегда…

В мыслях я часто обращаюсь к этому трагическому эпизоду Великой Отечественной войны. Не все детали его изучены. Воспоминания участников противоречивы. Неизвестны фамилии всех погибших. На памятнике морякам торгового флота, погибшим в годы Великой Отечественной войны, который установили во Владивостоке, на бронзовой плите с силуэтом «Сталинграда» нет пока еще фамилий членов экипажа. Будет в высшей степени справедливо, если среди них будут и имена Н. Д. Шмакова и И. И. Хромова, которые вместе с моряками покоятся под волнами Баренцева моря. А пока памятником им служат гудки судов, проходящих над этими глубинами.

Скупые строки биографий…

Николай Дмитриевич Шмаков родился 5 мая 1907 года в селе Марково, Орехово-Зуевского района, Московской области в бедной крестьянской семье. Семья Шмаковых состояла из восьми человек, и маленькому Николаю с раннего детства приходилось помогать родителям. В таких условиях учиться было трудно, но Николай все же оканчивает восемь классов. Девятнадцатилетним парнем поехал на заработки в Москву. Но и здесь в то время было не легче, чем в деревне. С трудом Николаю Дмитриевичу удалось поступить строительным рабочим в Мосстрой. Потом был чернорабочим на заводе имени Фрунзе, помощником плавильщика на заводе «Динамо». Отсюда в октябре 1929 года он призывается в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии.